Случайно набрел на интересную статью Дмитрия Быкова о Гражданской войне в России 20-х годов прошлого века.
Дмитрию пришлось много читать «и художественного, и документального, и фантастического, и достоверного», как он сам пишет, об этом периоде русской истории при написании романа «Орфография», поэтому будем считать, что он судит о событиях почти вековой давности со знанием дела.
Главная мысль Быкова, что в России не было как таковой Гражданской войны. Была бойня всех со всеми. Потому что гражданская война — это идейная схватка одной половины общества с другой. А у нас белые постоянно воевали с белыми, и если их и объединяло что-то, то только ненависть к Ленину и его присным. А большевики меняли союзников, как перчатки.
Приведу несколько отрывков:
«Вспомним раскол интеллигенции, непрерывные склоки и перегруппировки в самом белом движении, дворян, встававших на сторону революции, и пролетариев, ненавидевших большевизм; гражданская война в ленинской России не имела ни классовой, ни национальной, ни религиозной природы (даже в церкви у большевиков нашлись союзники-обновленцы); это не была даже война одной территории против другой, как, скажем, в Штатах, где поныне актуально деление «Север — Юг». Вдобавок то, что в конце концов получилось у большевиков, по факту очень мало отличалось от того, что мечталось их противникам: на смену военному коммунизму пришел НЭП, на смену интернационализму — кондовейший национализм, на смену футуризму — ползучий реализм, жизнь пролетариев ничуть не улучшилась, крестьянство и вовсе с голоду мерло... Не зря сменовеховцы, устряловцы, евразийцы — в массе своей бывшие активные белогвардейцы вроде Эфрона и Родзевича — кинулись признавать советскую власть: красная империя или белая — какая разница? Важно, что родная, узнаваемая в каждой черте. Вот почему почти вся уцелевшая литература второй половины двадцатых — о массовом, грозном, страстном разочаровании героев гражданской: «Вор» Леонова, «Гадюка» и «Голубые города» Толстого, «У» и «Кремль» Иванова. «За что боролись?» — главный лозунг момента; до осознания, что боролись «ни за что», тогда еще не дошли».
читать дальше
Дмитрию пришлось много читать «и художественного, и документального, и фантастического, и достоверного», как он сам пишет, об этом периоде русской истории при написании романа «Орфография», поэтому будем считать, что он судит о событиях почти вековой давности со знанием дела.
Главная мысль Быкова, что в России не было как таковой Гражданской войны. Была бойня всех со всеми. Потому что гражданская война — это идейная схватка одной половины общества с другой. А у нас белые постоянно воевали с белыми, и если их и объединяло что-то, то только ненависть к Ленину и его присным. А большевики меняли союзников, как перчатки.
Приведу несколько отрывков:
«Вспомним раскол интеллигенции, непрерывные склоки и перегруппировки в самом белом движении, дворян, встававших на сторону революции, и пролетариев, ненавидевших большевизм; гражданская война в ленинской России не имела ни классовой, ни национальной, ни религиозной природы (даже в церкви у большевиков нашлись союзники-обновленцы); это не была даже война одной территории против другой, как, скажем, в Штатах, где поныне актуально деление «Север — Юг». Вдобавок то, что в конце концов получилось у большевиков, по факту очень мало отличалось от того, что мечталось их противникам: на смену военному коммунизму пришел НЭП, на смену интернационализму — кондовейший национализм, на смену футуризму — ползучий реализм, жизнь пролетариев ничуть не улучшилась, крестьянство и вовсе с голоду мерло... Не зря сменовеховцы, устряловцы, евразийцы — в массе своей бывшие активные белогвардейцы вроде Эфрона и Родзевича — кинулись признавать советскую власть: красная империя или белая — какая разница? Важно, что родная, узнаваемая в каждой черте. Вот почему почти вся уцелевшая литература второй половины двадцатых — о массовом, грозном, страстном разочаровании героев гражданской: «Вор» Леонова, «Гадюка» и «Голубые города» Толстого, «У» и «Кремль» Иванова. «За что боролись?» — главный лозунг момента; до осознания, что боролись «ни за что», тогда еще не дошли».
читать дальше