Провозгласив: «Бог умер!», Фридрих Ницше тем самым отверг все ценности современной ему европейской культуры: моральные, религиозные, художественные, социальные, поведенческие и даже бытовые. Ибо Бог в европейской культуре и есть сосредоточение и смысл этих ценностей.
И надо признать, Ницше в своем стремлении ниспровергателя был не одинок.
Еще греческие философы (софисты, киники) с присущей им склонностью к рациональному анализу любого предмета осмелились поставить под сомнение едва ли не все социальные ценности и нормы — от справедливости, морали и дисциплины до элементарных правил приличия и даже личной гигиены.
Развенчание человеческих законов строилось на противопоставлении их законам природы. При этом одни из софистов (Калликл) утверждали, что право, мораль, справедливость — это заговор слабых против сильных, ибо запреты, сковывая одаренного и смелого, подчиняют его интересам бескрылого большинства. Другие (Фрасимах, Антифонт) настаивали, что это, напротив, заговор сильных против слабых: хитрые и могущественные манипулируют простодушным большинством, которое под влиянием моральных предрассудков вынуждено заботиться о чужих интересах, как о своих собственных.
Обе версии имморализма сохранили притягательность и спустя тысячелетия.
читать дальшеЛинию Фрасимаха-Антифонта можно назвать «робеспьеровско-ленинской»: большевики, творчески усвоив опыт якобинцев, объявили лживые буржуазные мораль и право орудиями классового угнетения, противопоставив им пролетарскую мораль и революционную законность.
А «садо-ницшеанцы» творчески развивали наследие Калликла. Они призывали презреть все человеческие законы, противоречащие естественным законам желания и силы, полагали мораль продуктом дегенерации, средством обуздания сильной индивидуальности, мирное сосуществование — болезненным состоянием общества (ибо оно противно дикой природе) и т.д.
Как поется в «Интернационале»:
«Весь мир насилья мы разрушим.
До основанья, а затем…»
Так что же затем?
Мыслители греческого V века сделали решающий шаг к открытию человеческой личности. Над человеком не довлеют никакие абсолюты — учили софисты. Каждый индивид самодостаточен, он есть центр и причина мира, весь мир обретает бытие в его ощущениях, восприятиях и мыслях. Научившись во всем сомневаться, человек сам становится мерой всех вещей; вырвавшись из капкана внешних условностей, он обретает подлинную свободу...
Но если нет никаких абсолютов, то все дозволено. Поступок бывает добрым или дурным, когда перед субъектом имеется альтернатива. Но если с обретением выбора человек теряет Абсолют, то добро и зло опять становятся неразличимы, только теперь уже это переживается как проблема. Индивид становится нравственно дезориентирован и поведенчески непредсказуем, а общество — нежизнеспособно.
За решение задачи – вернуть людям Абсолют, но уже прошедший испытание скепсисом, взялся активный оппонент софистов — Сократ. На освободившееся место высшей добродетели он возвел Знание.
Ницше, фактически, оказался в положении Сократа. Разрушив все ценности, он встал перед проблемой нового Абсолюта. И этот не совсем адекватный ум заявил: «Хочу заново и сам сотворить все то, от чего сам же и освободился».
Только теперь сократовское Знание превратилось в Сверхчеловека.
(Использованы материалы из книги А.Назаретяна «Агрессия, мораль и кризисы мировой культуры») Посты по «Так говорил Заратустра» -
здесь,
здесь и
здесь.