Маленький исторический экскурс
Алкоголь настолько прочно вплетён в бытие европейской расы, что его потребление именуют культурой пития. Проделав долгий эволюционный путь от макаки, чавкающей забродившим фруктом, до джентльмена с изысканным бокалом в руке, белый человек, казалось, приручил зелёного змия. Западный менталитет отвёл жертвам алкоголя роль порочных слабаков, достойных сточной канавы.
В эти традиции не вписалась лишь радикальная Спарта, имевшая особенный взгляд на все аспекты человеческой жизни. Спарта не нуждалась ни в пьяных оргиях, ни в боевых ста граммах - там карали смертью за любую дозу. Древние римляне тоже могли убить за пару капель, но только женщину. В остальных случаях антиалкогольная борьба если велась, то лишь со злоупотреблением. Даже Христос не имел ничего против свадебного обычая веселиться с помощью вина.
Так продолжалось до тех пор, пока основатель другой мировой религии не отнёсся к алкоголю почти по-спартански. Не во всём мусульманском мире законы шариата действовали неумолимо. Омару Хайяму удалось обогатить восточную поэзию винным экзистенциализмом, но в современных Саудовской Аравии, Иране, Судане он писал бы только о кофе. Религиозный фундаментализм - единственное, что способно противостоять алкоголю.
Американские «трезвенники»
В 1630 году из Англии на одиннадцати судах отплыли семьсот будущих массачусетцев. На борт они взяли 38 тыс. литров вина, 48 тыс. литров пива и всего 16 тыс. литров воды. Первые поселенцы трезвенниками не были и слабоалкогольными напитками себя не ограничивали. Уже в 1657 году Верховный суд Массачусетса вынужден был запретить продажу виски, рома и бренди.
Протестанты прежде всего умели делать деньги, и в алкогольном вопросе нравственность всегда оставалась для них аспектом второстепенным. Акцизы, лицензионные сборы, штрафы - всё это приносило властям существенный доход и позволяло опосредованно регулировать потребление спиртных напитков.
Более того, производство рома даже внесло свою лепту в становление независимого американского государства. Ром варили из дешёвой патоки, поставляемой сахарными предприятиями французской Вест-Индии. Британия не терпела конкурентов и в 1733 году ввела на чужую патоку пошлину. Это заметно усилило сепаратистские настроения среди американских поселенцев. Гербовый сбор (1765) и Чайный закон (1773) довели их до кипения.
С последующим освоением индейских земель потребность в патоке и экзотическом роме отпала - сельское хозяйство стало давать достаточно зерна и для привычного виски. Теперь уже родное правительство поспешило обложить налогом американских производителей алкоголя. В 1791 году американские граждане ещё не разучились мобилизовывать себя на борьбу с угнетателями. Пенсильванские фермеры собрали шеститысячный отряд и заявили о своём выходе из Соединённых Штатов. Успокоить их удалось лишь 15-тысячному корпусу милиции. Баланс между интересами производителей алкоголя и министерства финансов был установлен.
Ещё в 1760 году будущий второй президент США Джон Адамс предупреждал об угрозе демократии, таящейся в тавернах. Они, по его мнению, были идеальным избирательным ресурсом для нечистоплотных политиканов. Тем не менее борцы за независимость предпочитали собираться на сходки именно в тавернах, а не библиотеках. К алкоголю как таковому Адамс претензий не имел. «Мы не должны краснеть за то, - говорил он, - что ромовая патока сыграла свою роль в обретении независимости».
История антиалкогольных штатов
На самом деле шествие «сухого» закона началось задолго до 20-х годов XX века. В 1843 году объявил себя беалкогольным штат Оригон, в 1851 - Мэн. Их примеру пытались последовать еще 12 штатов, но везде запреты на потребление спиртного впоследствии были отменены.
Далее была Гражданская война и возникновение Женского христианского союза борьбы за трезвость и Антисалунной лиги. Именно последние две организации покрыли сначала все США зонами трезвости, а потом и вовсе настояли на введении «сухого» закона.
Кто хочет прочитать, как все это происходило, пожалуйста - сюда.
В связи с намерением российского правительства открыть новую антиалкогольную компанию, исторический опыт других государств становится сверхактуальным. 